Беллетристика

Слово «беллетристика» часто упоминается в значении «массовой литературы», противостоящей «высокой литературе»^[3]. Это противопоставление уходит корнями в статьи литературных критиков XIX века Виссариона Белинского и Дмитрия Писарева, которые иногда употребляли это слово по отношению к литературе, которая не вписывалась в рамки их социальных схем^[4].

В широком смысле слова беллетристика противостоит публицистике, то есть документальному жанру, очень распространённому в литературных журналах XIX века. Поскольку «беллетристика» — французское слово, упомянутые критики часто использовали его в пренебрежительном ключе по отношению к литературе, которая воспевала буржуазные идеалы, а также «текст ради текста», «словесность ради словесности», где нет социального подтекста.

В узком смысле беллетристика — это лёгкая литература, чтение для отдыха, приятное времяпрепровождение на досуге.

Беллетристика представляет собой «срединное поле» литературы^[4][3], произведения которого не отличаются высокой художественной оригинальностью и ориентированы на усреднённое сознание, апеллируют к общепринятым моральным и нравственным ценностям. Беллетристика тесно связана с модой и стереотипами, популярными темами, а также может касаться серьёзных и актуальных общественных вопросов и проблем. Типажи героев, их профессии, привычки, увлечения, — всё это соотносится с массовым информационным пространством и циркулирующими в нём представлениями большинства. Однако при этом, в отличие от массовой литературы, зачастую поставленной на «конвейер» с использованием «литературных негров», беллетристику отличает наличие авторской позиции и интонации, углубление в человеческую психологию^[5]. Но чёткого разграничения между беллетристикой и массовой литературой нет^[6].

В основном беллетристы отражают общественные явления, состояние общества, настроения, и очень редко проецируют свой собственный взгляд в это пространство. В отличие от классической литературы со временем такая литература теряет свою актуальность и, вследствие этого, популярность^[7]. Существует мнение, что к беллетристике относятся такие произведения классики советской литературы, например, как «Чапаев», «Железный поток», «Как закалялась сталь», «Поднятая целина», «Молодая гвардия»^[4].

Беллетристику отличает занимательность содержания, она тяготеет к сюжетности, таким жанрам как дамский роман, детектив, приключения, мистика и т. д.^[4] Новые способы изображения действительности, найденные в рамках беллетристики, неизбежно подвергаются тиражированию, превращаясь в признаки жанра^[5]. Беллетристика как правило опережает по полярности те книги, которые остаются в истории литературы как литературная классика^[8]. Немецкоязычное литературоведение оперирует понятию тривиальная литература, противопоставляя её литературе высокой. Признаком тривиальности считается использование тиражируемых сюжетных схем и клише, таких, как детектив, исторический роман или фантастика, и таким образом это понятие максимально близко к тому, что принято называть жанровая литература. Однако понятия жанровой и/или тривиальной литературы и беллетристики хотя и соприкасаются, но не идентичны. Книги в жанре исторического романа или фантастики могут быть как явлениями массовой, ремесленной литературы, так и серьёзной беллетристики^[9].

Беллетристический подход с ориентацией на такие общепринятые ценности и проблемы как поиск жизненного пути, любовь, семья, дружба, предательство и т. д. оказывается востребованным в женской прозе^[5]. В современной русской литературе здесь выделяются такие авторы как Галина Щербакова, Виктория Токарева, Дина Рубина, Ирина Муравьёва, Елена Долгопят^[6].

Под «беллетризацией» понимают изложение документального материала с использованием приёмов художественного повествования^[1]. Хотя о беллетризованной биографии как жанре литературы заговорили только в начале XX века в связи с творчеством таких авторов как Андре Моруа и Стефан Цвейг^[10], элементы беллетристики были характерны уже для ранних памятников письменности, не являвшихся художественной литературой как таковой — летописей, житий святых и т. п. Именно подобная беллетризация и послужила одним из истоков современной изящной словесности^[11].

Хотя авторы художественных произведений различались по своему таланту всегда, «вертикальная» градация литературы, при которой можно отчётливо выделить второй, средний ряд авторов и произведений, и этот ряд становится серьёзным фактором литературного процесса — продукт нового времени, когда писательство окончательно осознаётся как профессия. В Европе такая градация произошла на рубеже XV и XVI веков, а в России — в конце XVIII столетия^[12].

Впрочем, сохранившиеся образцы античной литературы и такие труды, как «Поэтика» Аристотеля позволяют предположить, что подобное деление имело место и тогда, хотя касалось оно в основном поэтических жанров в виду неразвитости традиций прозы. Тем не менее первые прозаические произведения античной художественной литературы тяготели именно к авантюрным жанрам и могут быть классифицированы, в отличие от эпоса и трагедии, как беллетристика или жанровая литература^[13].

Во времена Предренессанса, вместе с возрождением художественной литературы как явления, можно наблюдать как упрощается рыцарский роман: идея противостояния чувства долгу, занимавшая основоположников жанра, теряется, а подвиг во имя прекрасной дамы превращается в литературное клише^[14]. Формирование жанровых канонов прозаического рыцарского романа тесно связано с появлением спроса на индивидуальное чтение и появлением в XV веке книгопечатания^[15]. Вместе с тем тиражирование литературных клише ведёт к накоплению недовольства жанровым каноном^[14], что в случае рыцарского романа привело с одной стороны к появлению такого этапного произведения, как «Дон Кихот» Сервантеса^[15], а с другой — к появлению такого нового приключенческого жанра как плутовской роман, в котором фантастика сказок и легенд уступает место реалистичности, а рыцарь — пройдохе^[16].

Первые русские романисты-прозаики, появившиеся во второй половине XVIII века, на фоне господствовавшего тогда классицизма, уступают нишу «высокой литературы» поэтам, такими, как авторы од: Ломоносов и Державин. Фёдор Эмин пишет приключенческие «Похождения Мирамонда» где в сюжете элементы античности перемешаны со средневековьем^[17][18], в цикле новелл и повестей «Пересмешник» Чулкова нравоучительные сюжеты чередуются с плутовскими^[17][19], а Матвей Комаров в книге «Жизнь Ваньки Каина», следует традициям французского уголовного романа, основываясь при этом на документальном материале^[17][20], Комаров также написал «Повесть о милорде Георге», пресловутом «милорде глупом» — образчик уже откровенно массовой литературы^[21]. Виктор Шкловский так описал литературную вертикаль тех лет: «Высшее дворянство читает французскую прозу и имеет высокую русскую стихотворную культуру <…> Ниже этой группировки мы имеем группировку писателей-прозаиков. Работа этой группировки обслуживается преимущественно издательством Новикова. Ниже находится группировка Комарова-Захарова. И вся толща русской лубочной книги»^[22]. И только в самом конце XVIII века, в 1790-е годы Карамзин приносит в русскую литературу образца высокой прозы^[23].

Исаак Гурвич, рассуждая о беллетристике золотого века русской литературы, ставит знак равенства между реалистичной беллетристикой того времени и натуралистической школой. Если основоположника натурализма Золя иногда относят к ряду классиков мировой литературы, а иногда рассматривают как такого же мастера «жанра», как Дюма-отец или Жюль Верн, то его русских последователей, взявших на вооружение впервые опубликованный именно в России манифест «Экспериментальный роман», таких, как Амфитеатров или Боборыкин стабильно относят ко второму ряду русской литературы. Так Гурвич приводит мнение литературоведа В. И. Кулешова^[24], который утверждает что натурализм, это «второстепенная, но никогда не иссякавшая линия» и видит её начало в творчестве таких прозаиков, творивших задолго до Эмиля Золя, как Михаил Чулков, тем самым расширяя^[25]. Во второй половине XIX века, когда господствующим литературным течением становится реализм (в случае беллетристики — натурализм), место авантюрно-приключенческого романа, спустившегося в нишу массовой литературы, занимает детектив. Произведения этого жанра, сохранив авантюрно-криминальную природу, во главу угла ставят не вопрос «как это случилось», но, следуя принципам «экспериментального романа», исследующего причинно-следственные связи в человеческом обществе, отвечают на вопрос «почему это произошло»^[26].

• Массовая литература
• Мидл-литература^[27]
• Жанровая литература

• Гурвич И. А. Беллетристика в русской литературе XIX века. — М.: Российский открытый университет, 1991. — 90 с. — 10 000 экз.
• Кривонос В. Ш. Беллетристика // Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий / Н. Д. Тамарченко. — М.: Издательство Кулагиной; Intrada, 2008. — С. 30—31. — 358 с. — 800 экз. — ISBN 978-5-903955-01-5..
• Маслинская С. Г. «Пионерская» беллетристика vs «большая» детская литература // Детские чтения. — 2012. — Т. 1, № 1. — С. 168—175.
• Беллетристика // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Николюкин А. Н.. — Институт научной информации по общественным наукам РАН: Интелвак, 2001. — С. 79. — 1596 с. — 3000 экз. — ISBN 5-93264-026-X.
• Стенник Ю. В., Степанов В. П. II. Русская литература XVIII века. Гл. 4. Литературно-общественное движение конца 1760-х—1780-х годов // История русской литературы в четырёх томах. Том 1. Древнерусская литература / Д. С. Лихачёв, Г. П. Макогоненко. — Л., 1980. — С. 570—626. — 816 с.
• Черняк В. Д., Черняк М. А. Беллетристика // Массовая литература в понятиях и терминах. — Наука, Флинта, 2015. — С. 14—17. — 193 с. — ISBN 978-5-9765-2128-5.
• Чупринин С. И. Беллетристика // Жизнь по понятиям : русская литература сегодня. — М.: Время, 2007. — 766 с. — 3000 экз. — ISBN 5-9691-0129-X.
• Борис Акунин. Русский в Англии. Самоучитель по беллетристике. — М.: Альпина Паблишер, 2022. — 376 с. — ISBN 978-5-9614-7368-1.