Кузнецов, Пётр Саввич

Обстоятельства рождения Кузнецова не вполне ясны, и его коллега А. А. Реформатский в биографическом очерке называет их даже «весьма загадочными»^[1]. По воспоминаниям самого Кузнецова, он родился «в руднике на Богодуховской балке Усть-Хопёрского округа области войска Донского»^[2]. Однако Богодуховская балка — незаселённая местность (зелёная зона) между Макеевкой и Донецком. Ранее там действительно были рудники, но относилась она к Таганрогскому округу, а не Хопёрскому. Согласно метрической записи о крещении в «Успенской церкви при Богодуховской балке», родителями были солдат села Старой Тойды 2-ой (Бобровский уезд) Савва Феодосиев Кузнецов и его жена Евдокия Фёдорова, восприемниками — мещанин Рыльска И. М. Решетов и крестьянка села Петровского (Изюмский уезд) Е. П. Мотина^[3].

Своих настоящих родителей Кузнецов не знал. Из рассказов приёмной матери он заключил, что был внебрачным ребёнком больничной сиделки от врача, в то время как её муж служил в армии^[2]. Этот врач передал Петра в возрасте 9 месяцев на воспитание в Харьков в бездетную семью своего друга, адвоката Владимира Семёновича Дубенского. Когда Кузнецову было 4 года, Дубенский умер, и мальчика воспитывала приёмная мать, учительница Матильда Исидоровна Дубенская. В 1906 году они переехали в Москву, где жили в одной квартире с подругой Матильды Исидоровны, Верой Яковлевной Колмогоровой, и усыновлённом ею родным племянником Андреем — будущим академиком-математиком А. Н. Колмогоровым. Кузнецов и Колмогоров остались друзьями на всю жизнь.

В 1918 году окончил гимназию Е. А. Репман. Поступил на историческое отделение Московского университета, через год был призван в Красную армию, откуда вернулся в 1923 году. Поступил в ВЛХИ, но вскоре ушёл, учился в Институте слова и слушал лекции в 1-м МГУ, но Институт слова закрыли, и в 1928 году Кузнецов экстерном сдал экзамены в 1-м МГУ. Под руководством Д. Н. Ушакова написал диплом по исторической фонетике ростово-суздальских диалектов. Поступил в аспирантуру РАНИОН вместе с И. А. Виноградовым, но в начале 1930 года РАНИОН расформировали, и аспирантов выпустили на полгода раньше срока. Один год работал в Смоленске, с 1931 года — в НИИ языкознания при Наркомпросе (НИЯЗ); весной 1933 года НИЯЗ закрыли, так как он был базой группы «Языкофронт», с левых позиций выступавшей против марризма. Работал лаборантом в 1-го МГПИИЯ, с 1935 года — доцент на кафедре русского языка Мосгорпединститута.

С 1943 года преподавал на филологическом факультете МГУ, с 1960 года — на Отделении структурной и прикладной лингвистики. По совместительству в 1943—1960 годах работал в Институте русского языка. В 1947 году защитил докторскую диссертацию, с 1948 года — профессор.

Оставил воспоминания о детстве, юности и драматическом противостоянии «официальной» и «неофициальной» лингвистики в СССР.

Сын Владимир (1936—2014) — научный сотрудник и журналист, диссидент, автор книги-воспоминаний «История одной компании» (1995).

Умер в 1968 году. Похоронен на Востряковском кладбище^[4].

Один из создателей Московской фонологической школы и инициаторов развития африканистических исследований в СССР; при его поддержке образован сектор африканских языков Института языкознания АН СССР. Поддерживал также исследования в области структурной и математической лингвистики; один из участников семинара «Некоторые применения математических методов в языкознании», созданного в МГУ по предложению А. Н. Колмогорова.

Основная область научных исследований — историческая морфология русского языка и русская диалектология; автор популярного учебника по истории русского языка (совместно с академиком В. И. Борковским). Но и за пределами этой области его научные интересы были очень разнообразны, простираясь от машинного перевода и теоретической фонологии до финно-угорских и африканских языков. Начиная с 1930-х годов, опубликовал несколько работ по описанию согласовательной системы суахили, введя (впервые в русской грамматической традиции) в научный оборот термин «согласовательный класс»; впоследствии этот термин был перенесён А. А. Зализняком в описание согласовательной системы современного русского языка.

Книги

• Яфетическая теория. — М., 1932;
• У истоков русской грамматической мысли. — М., 1958;
• Очерки исторической морфологии русского языка. — М., 1959;
• Русская диалектология. — 3-е изд.— М., 1960;
• О принципах изучения грамматики. Материалы к курсам языкознания. — М., 1961;
• Очерки по морфологии праславянского языка. — М., 1961;
• Борковский В. И., Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка: Морфология. — 2-е изд. — М., 1965.

Статьи

• Опыт формального определения слова // Вопросы языкознания. 1964. № 5;

Публикации в изд.: Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970:

• • К вопросу о фонематической системе современного французского языка;
  • О фонологической системе сербохорватского языка;
  • К вопросу о фонологии ударения;
  • Об основных положениях фонологии;
  • О дифференциальных признаках фонем;
  • О качестве ударения как признаке отдельных слоговых фонем;
• Автобиография // Московский лингвистический журнал. 2003. № 7/1.

• Горшкова К. В., Иванов В. В. Памяти П. С. Кузнецова // Вестник Московского университета. Сер. 10. Филология. 1968. № 5;
• Успенский Б. А. Пётр Саввич Кузнецов (1899—1968) // Вопросы языкознания. 1968. № 3;
• Язык и человек: сборник статей памяти профессора Петра Саввича Кузнецова. М., 1970;
• Булахов М. Г. Восточнославянские языковеды: биобиблиографический словарь. Т. 2. Минск, 1977;
• Алпатов В. М. П. С. Кузнецов (к столетию со дня рождения) // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1999. № 1;
• Алпатов В. М. Москва лингвистическая / Научный совет Российской Академии наук по изучению и охране культурного и природного наследия. — М.: Изд-во Института иностранных языков, 2001. — С. 64-68. — 104 с. — (Природное и культурное наследие Москвы). — 500 экз. — ISBN 5-88966-028-4.
• Березин Ф. М. П. С. Кузнецов // Отечественные лингвисты XX в. Ч. 1. М., 2002.

• Статья в БРЭ