Нехалкидонское христианство

В современных экуменических кругах термин «монофизиты» (μονοφυσίτης) (часто используемый для обозначения представителей нехалкидонских церквей) считается оскорбительным и неточным и вместо него также употребляется слово «миафизиты» (μια-φυσίτης), поскольку древневосточные церкви отвергли ересь Евтихия^[2]. Сторонники диалога с нехалкидонитами предпочитают термин «миафизиты», в частности Александрийская православная церковь в 2006 году высказалась против использования термина «монофизиты» в отношении Коптской церкви^[3]. Ряд современных исследователей применяет термин «монофизитство» исключительно для обозначения крайнего учения Евтихия, отвергавшего человеческую природу Христа. Однако в научной и богословской литературе продолжает отстаиваться точка зрения о корректности наименования нехалкидонитов «монофизитами»^[4][5][6][7].

Нехалкидонские богословы утверждают, что термин «монофизиты» является полемическим и по сути своей христологии они являются «миафизитами»^[8][9]. Маланкарский богослов В. Ч. Самуэль^[en] по вопросу именования нехалкидонитов монофизитами писал:

«На протяжении V—VII вв. термин „монофизиты“ не использовался, а был позже особо введён халкидонскими церквами с целью полемики. Тем не менее, касаясь спора о двух или одной природе, следует отметить, что разница между μόνος [один] и μία [единая] незначительна. „Монофизитство“ предлагает различать только одну природу. Μία φύσις относится к „единой природе“. Также необходимо помнить, что у нехалкидонитов было четыре выражения: „из двух природ“, „ипостасное единство“, „единая природа Бога-Слова воплощенная“ и „единая сложная природа“. На самом деле термин „монофизит“ был придуман путём отрыва фразы „единая природа Бога-Слова воплощенная“ от всего остального и замены в ней слова „μία“ на „μόνος“ — то, с чем нехалкидонская православная церковь была совершенно не согласна»^[10].

Российский историк Е. А. Заболотный в своём исследовании отмечает, что несмотря на полемический и ангажированный характер термина «монофизиты», термин «миафизиты» вообще не встречается в источниках периода христологических споров и является некорректным с точки зрения греческого словообразования^[11][12]. Ввиду этого Е. А. Заболотный отмечает, что наиболее корректным наименованием для «разнородных нехалкидонитских направлений» является термин «антихалкидониты»^[11]. В ходе развития экуменических контактов, в рамках богословских диалогов представителей нехалкидонитских церковных структур также именуют «дохалкидонскими церквями», «восточными православными» или «ориентальными церквями»^[13]. Нехалкидониты сирийской традиции именуются «западными сирийцами» или также «яковитами»^[14], по имени создателя нехалкидонской церковной иерархии в Антиохийской церкви — Иакова Барадея^[15].

Христологические споры между антиохийской и александрийской богословскими школами в V веке привели к созыву Эфесского (431), Второго Эфесского (449) и Халкидонского (451) соборов^[16]. Рецепция итогов этих Соборов привела к расколу восточного христианства. Противники Халкидонского собора организовали собственные независимые церковные иерархии в Сирии и Египте^[17], окончательно отделившись от церкви Византийской империи к середине VI века^[18]. После разделения византийские императоры предпринимали военные попытки подавления монофизитства и уничтожения нехалкидонитской церковной иерархии. Эти меры привели к углублению раскола и острому религиозному противостоянию нехалкидонитов и мелькитов. О репрессиях византийских властей по отношению к нехалкидонитам в VII веке писал сиро-яковитский патриарх Михаил I (1166—1199):

«Он (император) отдал письменный приказ повсюду в империи тем, кто не признает Халкидонского собора, отрезать носы и уши, а дома их должны быть разрушены»^[19].

Церковный историк и патролог Иван Мейендорф отмечал трагические последствия преследований нехалкидонитов:

«В настоящее время нет сомнения в том, что военное подавление монофизитства в Египте и других местах, навязывание халкидонской иерархии при помощи византийской полиции, частые ссылки действительно популярных вождей египетской Церкви сыграли решающую роль в том, что раскол получил характер национального сопротивления византийскому церковному и политическому владычеству в Египте, Сирии и Армении»^[20][21].

Помимо силовых методов преодоления монофизитского раскола, власти Византии предпринимали попытки воссоединения на основе богословского компромисса между нехалкидонитами и последователями Халкидонского собора. В 482 году император Зенон с согласия константинопольского патриарха Акакия опубликовал формулу компромисса — Энотикон, призванный примирить нехалкидонитов с Византийской церковью^[22]. Александрийский патриарх-нехалкидонит Пётр Монг, принявший компромисс с халкидонитами столкнулся с широкой оппозицией Энотикону в среде монашества. Под давлением части своей церкви, настроенной против Энотикона, Пётр Монг был вынужден анафематствовать Халкидонский собор^[23], а инициатива примирения с нехалкидонитами привела к расколу (484—519) Византийской церкви с Римской церковью и в конечном итоге не увенчалась успехом^[24].

В 530-х годах по инициативе императора Юстиниана I в Константинополе прошли богословские дискуссии с нехалкидонитами, в которых принял участие их лидер — Севир Антиохийский. Эти переговоры вновь не достигли цели воссоединения двух традиций^[25]. Следующей попыткой примирения с нехалкидонитами стало провозглашение в 637 году Константинопольским патриархом Сергием от имени императора Ираклия эдикта «Эктесис» о монофелитстве и моноэнергизме^[26]. Однако эта инициатива вновь не смогла преодолеть церковное разделение^[17][27]. Арабские завоевания значительно ограничили связи нехалкидонитов с Византией и привели к их изоляционному положению по отношению к христианскому миру^[17].

Сакраментология

Евхаристическое богословие^[en] и его развитие в нехалкидонских церквях остаются малоизученными. Наиболее освещённым в научной литературе является богословие таинств Сиро-яковитской церкви, благодаря деятельности немецкого католического учёного Вильгельма де Вриса^[de]. Несмотря на вероучительное единство нехалкидонитов, в их среде возникали богословские споры по вопросу таинств. Так, в Средние века происходили споры между армянами и остальными нехалкидонитами по вопросам армянской практики служить на неразбавленном водой вине и использования опресноков и квасного хлеба для евхаристии. Также евхаристические споры происходили в XI веке между сирийцами и коптами по вопросу добавления елея и соли в евхаристический хлеб^[28].

Нехалкидонитская христология

Основоположник нехалкидонитской христологии Севир Антиохийский (патриарх Антиохии (512—518)), представитель александрийского богословия признавал во Христе «единую сложную природу» (μία σύνθετος φύσις). При этом Севир допускал наличие во Христе Божественной и человеческой сущностей (οὐσία), которые могут различаться лишь «умозрительно» (θεωρίᾳ)^[29]. Данное учение было тесно связано с тремя основными христологическими формулами Севира, которые он возводил к Кириллу Александрийскому: «единый Христос из двух природ» (ἐκ δύο φύσεων), «единая природа Бога Слова воплощенная» (μία φύσις τοῦ Θεοῦ Λόγου σεσαρκωμένη), «ипостасное соединение» (ἕνωσις ὑποστατική) и «соединение природное» (ἕνωσις φυσική)^[30]. Отсутствие упоминания этих формул в томосе папы римского Льва I и в оросе Халкидонского собора стало одной из главных причин их неприятия нехалкидонитами^[30].

В соответствии с представлениями нехалкидонитов после Воплощения действительно существует только «одна воплощенная природа Бога Слова» в соответствии с известной формулой святителя Кирилла Александрийского. Христология Севира избегает говорить о двух природах Христа. Однако отвержение двух природ Севиром вытекает из его понятийно-терминологической системы: термины «природа» (φύσις) и «ипостась» (ὑπόστασις) в севирианской христологии используются как взаимозаменяемые. Наилучшим образом это видно из следующего фрагмента сочинений Севира: «если будет после соединения две природы, тогда будет и две ипостаси после соединения, если же ипостась одна, то одна будет и природа»^[31]. Несторианская и монофизитская христологии утверждая тезис «нет природы без ипостаси» сталкивались с дилеммой: признать две природы и две ипостаси или настаивая на одной ипостаси говорить и об одной природе^[32][33]. Таким образом, по мнению современного нехалкидонитского богослова В. Ч. Самуэля для нехалкидонитской христологии признать две природы во Христе, фактически означает признать несторианскую ересь о Христе в двух ипостасях^[34]. В ранних работах Севир утверждал, что дифизитская терминология не имеет основания в святоотеческой традиции Церкви^[35]. Однако позже Севир приводит дифизитские формулы из трудов Отцов Церкви, таких как Афанасий Великий, Григорий Богослов и Кирилл Александрийский, однако утверждает, что после несторианского спора любые дифизитские выражения были отвергнуты^[34] и должны быть запрещены^[35].

Миафизитская христологическая система Севира была принята во всех нехалкидонских сообществах^[36][37], в том числе в Армянской апостольской церкви, несмотря на анафематствование Севира армянами на Втором Двинском соборе (554—555)^[38].

Вопрос о волях и действиях Христа

Основой учения миафизитских церквей о действованиях Христа является богословская формула «единая богомужняя энергия» (μία θεανδρικὴ ἐνέργεια)^[39]. Севир Антиохийский критиковал богословскую позицию папы Льва I за его отнесение действий Христа к двум природам^[40], что, по мнению Севира, вводит два действующих начала и разделяет единого Спасителя^[41]. Севир признавал, что одни поступки Христа могут быть названы человеческими (хождение), а другие божественными (исцеление больных), однако эти действия совершает единый воплощённый Логос, а не та или иная природа^[40].

В ходе богословского диалога с халкидонскими православными церквями, богословы нехалкидонских церквей подтвердили:

«что нетварная божественная природа исповедуется „со всеми [Её] свойствами и действиями […], включая природную волю и природную энергию“. Равным образом было принято, что человеческая природа исповедуется „со всеми её свойствами и действиями, включая природную волю и природную энергию“»^[2].

Один из ведущих нехалкидонских богословов XX века, священник Маланкарской церкви В. Ч. Самуэль^[en] отмечал, что слова и дела Иисуса Христа были выражением единой воплощённой ипостаси Бога-Слова. Это, однако, не означает, что воля и действие каждой из природ была поглощена другой природой. Ипостась Христа образовалась из соединения двух природ (божественной и человеческой), каждая из которых имеет свои собственные характеристики. Поскольку эти свойства включают в себя волю и действие, очевидно что они были в едином Христе^[42].

Вопрос о человеческой природе Христа

Долгое время в полемической литературе церквей халкидонской традиции нехалкидониты обвинялись в крайнем монофизитстве (евтихианстве), то есть в отрицании подлинного человечества во Христе^[43]. Однако богословие, литургическая и святоотеческая традиции дохалкидонских церквей всегда однозначно признавали единосущие Христа с человечеством, а самого Спасителя полноценным человеком^[42].

Святые отцы нехалкидонской традиции (Диоскор, Тимофей Элур, Филоксен Маббугский, Севир Антиохийский) не отрицали человечество Христа, признавали его полноту и единосущие со всем человеческим родом. Также Филоксен и Севир подвергли критике учение Евтихия об одной (божественной) природе Спасителя. В их цитатах Христос называется совершенным человеком и исповедуется как не только в совершенстве Бог, но и в совершенстве человек. Так, Севир утверждает, что «… Сын Божий… [воспринял] плоть, которая той же сущности, что и наша…», и признаёт истину «двойного единосущия»^[42].

Дохалкидонская сирийская традиция следует учению святых отцов V и VI веков о единой природе Спасителя, которое, по мнению богословов Сирийской церкви, предназначено не для игнорирования человечества Христа, а направлено на подтверждение Его единства. Приводя многочисленные свидетельства из догматических и литургических памятников Сирийской церкви, в докладе 1967 года священник В. Ч. Самуэль^[en] писал, что «нет никакого уменьшения значения человечества Христа ни в святоотеческой, ни в литургической традициях Сирийской церкви»^[42].

Аналогичное учение сформировалось и в Коптской церкви. В конце XI века епископ Мисра Шенуда утверждал следующее: «Бог Слово воспринял человеческую природу от Блаженной Девы, подобную нам во всём, кроме греха. И Он сопряг её с Собой через теснейшее единение, причём свойства каждой природы сохранились»^[9].

В Армянской Апостольской церкви, со времён католикоса Бабкена I (490—516), Евтихий осуждался и пребывал в списках еретиков: «…евтихианство не присуще Армянской Церкви, её богословы, <…>, ясно и однозначно говорят о человечестве Христа, Который, по выражению того же Петроса Сюнеци, „…есть Бог и человек, есть Дух и плоть“»^[44]. В постановлении Маназкертского собора 726 года говорится: «…исповедовать Христа истинным Богом, по неизреченному домостроительству равным Отцу и Духу, а также совершенным и истинным человеком, равным Матери и нам, кроме грехов…»^[45]. В XII веке католикос Армянской церкви Нерсес IV в переписке с византийским императором Мануилом I отвергал обвинения в евтихианстве:

«Мы говорим об одной природе в Иисусе Христе, не смешанной, как учил Евтихий, и не поглотившей человеческую, как говорил Аполлинарий, но в соответствии с Кириллом Александрийским, который утверждал в своём „Трактате против Нестория“, что „едина природа воплощённого Слова, как говорили отцы“. Под „отцами“ Кирилл имеет в виду Афанасия и тех, кто был до него. Таким образом, мы говорим в соответствии со святоотеческим преданием, а не с мнениями еретиков, которые, исповедуя единую природу, смешивали, превращали и разным образом видоизменяли воплощение Христово… Вы писали о нас также, что, говоря о единой природе Христа, мы верим, что его человечество всецело поглощается его божественностью: подобно тому, как капля уксуса или мёда исчезает, упав в море. Это совершенно противоречит истине»^[46].

Признание подлинного человечества в Иисусе Христе было подтверждено богословами дохалкидонских церквей в ходе богословского диалога с Православной церковью:

«Мы согласны в осуждении ересей Нестория и Евтихия. Мы не отделяем и не обособляем человеческой природы Христа от его божественной природы; не думаем мы также и что первая из них была поглощена второй и в результате перестала существовать»^[47].

В нехалкидонских церквях практикуются различные литургические традиции и обряды: александрийский, армянский, западно-сирийский. В богослужение Сирийской яковитской и Маланкарской церквей традиционно используется западно-сирийский обряд и сирийский язык с использованием Священного Писания в сирийском переводе — Пешитты^[48]. Коптская, Эфиопская и Эритрейская церкви используют древний александрийский обряд. На богослужение Коптской церкви сильное влияние оказало монашество, коптская литургика характеризуется аскетичностью и слабым использованием гимнографии. Литургическим языком Коптской церкви является коптский язык, также используется арабский язык. В Эфиопской церкви богослужение совершается на языке геэз^[49].

В ранний период в Армянской церкви использовались греческий и сирийский языки, с V века в связи с переводом Библии и богослужебных текстов на армянский язык богослужебная традиция Армянской церкви становится самостоятельной. Литургия Армянской церкви служится на вине, не разбавленном водой и на пресном хлебе. Также одной из особенностей армянской богослужебной традиции является наличие особого обряда благодарственного жертвоприношения^[50].

Облачения нехалкидонитского священства:

Сирийский патриарх	Сирийский епископ	Коптский священник	Сирийский священник	Сирийский священник (монах)